Развал армии
(По книге «Корниловский Ударный полк»)
8-я Армия во время своего июньского наступления, так победоносно начатого Корниловцами, прорвала фронт австро-венгров на тридцативерстном пространстве, взяла Галич, Станиславов, Калуш, свыше десяти тысяч пленных, более ста орудий и, проникнув вглубь Галиции, уже угрожала Львову, 8-ую Армию двигала воля Корнилова, но остальные русские армии были уже бессильны. Немцы легко сбили 11-ую Армию и стали заходить в тыл 8-й. Наступили постыдные «Тарнопольские дни». Русские войска не отступали, а бежали при малейшем нажиме противника, бросая свои позиции, оружие и огромные склады военного снаряжения, не исполняя никаких боевых приказов. «На полях, которые нельзя было назвать полями сражений, — возмущался Генерал Корнилов, — царят сплошной ужас и срам, которых Русская Армия не знала еще с самого начала своего существования». Войска окончательно потеряли воинский вид и пух, тыл заразил фронт безумием и истерикой. Армия, чей язык — короткие команды и непреклонные приказы, вдруг стала во время революции слышать пространные увещания и уговоры, точно для выполнения своего долга у нее могла быть свобода выбора. Этот соблазн увеличила «Декларация прав солдата», уничтожившая начала принудительной дисциплины. «Вы — самые свободные солдаты мира!» — восклицал Керенский на митингах, и «Великая молчальница» сама превратилась в митингового оратора, стала обсуждать, какой ей сделать выбор: воевать или нет. До революции она сражалась «За Веру, Царя и Отечество», а теперь цель и смысл войны были утеряны. На митингах кричали: «Война выгодна только буржуям, капиталистам да господам офицерам, которые на нашей кровушке получают чины», в газетах писали, что это Англия из-за соревнования с Германией вовлекла Россию в войну, а военный министр, разъезжая по фронту, заявлял: «Мы не хотим захватов, насилий, чужого достояния, мы хотим скорейшего мира!» «Мира — во что бы то ни стало», добавляли агитаторы. Армию, у которой может быть порыв только во имя победы, звали сражаться за мир. Да не проще ли было для скорейшего мира воткнуть в землю свои штыки? Так и сделали «самые свободные» солдаты. И с какой болью, с каким негодованием должен был телеграфировать Генерал Корнилов в Ставку и временному правительству: «Армия обезумевших темных людей, не ограждавшихся властью от систематического развращения и разложения, потерявших чувство человеческого достоинства, б е ж и т ...».
Побежали даже те солдаты, которых Генерал Корнилов водил только что к победам. Старые боевые командиры рыдали... Фронт был открыт. Чтобы спасти положение, временное правительство 7 июля назначило Генерала Корнилова Главнокомандующим Юго-Западным фронтом. Генерал Корнилов немедленно потребовал проведения закона о восстановлении дисциплины и введения смертной казни на фронте. «Сообщаю вам, стоящим у кормила власти» — писал он, — что Родина действительно накануне безвозвратной гибели, что время слов, увещаний и пожеланий прошло. Необходимо немедленное введение смертной казни... Меры кротости правительственной, расшатывая в Армии дисциплину, стихийно вызывают беспорядочную жестокость ничем не сдержанных масс, и стихия эта проявляется в буйствах, насилиях, грабежах и убийствах... Смерть не только от вражеской пули, но от руки своих, непрестанно летает над Армией. Смертная казнь спасет многие невинные жизни ценою гибели изменников, предателей и трусов».
Под этим требованием Генерала Корнилова подписался комиссар Армии, старый революционер Борис Савинков. Временное правительство пошло на уступки и удовлетворило требования Генерала Корнилова. Достаточно было нескольких смертных приговоров, утвержденных Генералом Корниловым, чтобы войска, почувствовав твердую власть, стали постепенно приходить в порядок. Их боеспособность вернулась, противник был остановлен. За все это время Корниловцы не имели ни одного дня отдыха. Отряд перебрасывали по всему фронту в наиболее угрожаемые места и только однажды, когда было приказано идти на выручку 47-й дивизии (что всегда бывало сопряжено с репрессиями в отношении бросавших окопы частей), 3-я рота под влиянием агитации вдруг заколебалась и отказалась выступить. По постановлению всего Отряда она была немедленно расформирована. Корниловцам пришлось побывать во всех корпусах 8-й Армии. Были корпуса, где на довольствии числилось тысяч двадцать человек, а на боевом участке оказывалось не более 800 штыков. Были и такие, которые совсем бросили свои окопы. Под Трембовлей, когда бежали Финляндские полки, а противник шел, как на параде, без выстрела, Корниловцам пришлось развернуть всего две роты и положение было сразу восстановлено. Приходилось Корниловцам крутыми мерами останавливать и возвращать в окопы даже славнейшие русские полки.
Назначение Генерала Корнилова Верховным Главнокомандующим Русскими Армиями
19 июля 1917 года Генерал Корнилов назначается Верховным Главнокомандующим Русской Армией.
Наконец 22 июля 1-й Ударный Корниловский Отряд при 8-й Армии стал на отдых в гор. Проскуров и немедленно приступил к развертыванию в полк. Слава Отряда уже разнеслась по России, и к нему на пополнение пришли издалека два отряда, сформированные на тех же добровольческих началах: Пермский батальон чести, поручика Канышевского, и легион смерти, поручика Кондратьева.
11 августа 1917 г. Генерал Корнилов подписал приказ за № 796, § 1-й которого гласил: «Корниловский Ударный Отряд считать переформированным в четырехбатальонный полк с 1 августа сего года». В книге «Корниловский Ударный полк» сказано, что с этого дня ведет свое старшинство Корниловский Ударный полк, — самый молодой полк Русской Армии и самый старейший Добровольческой.
16 августа все Корниловцы за свои бои на Юго-Западном фронте были награждены Георгиевскими крестами. Командующий 7-й Армией приколол на грудь каждому Корниловцу этот символ храбрости и жертвенности за Отечество.
Здесь необходимо особо отметить, что такое старшинство Корниловского Ударного полка с 1 августа 1917 года все время критиковалось старшими офицерами полка, так как это лишало полк его славного прошлого в период действий его родоначальника, «1-го Ударного Отряда при 8-й Армии». В книге «Корниловцы», изданной к юбилею 50-летия Полка, профессор, Генерального штаба полковник Месснер так определяет это:
«10 июня 1917 р. Отряд получил Знамя и Шефство. Он назывался «Отрядом», хотя был, в сущности, полком, имея в своем составе 3.000 бойцов и три пулеметные команды. В приказе по 8-й Армии от 11 августа 1917 г. за № 796 (§ 1) было сказано: «Корниловский Ударный Отряд считать переформированным в четырехбатальонный полк с 1 августа сего года». Этот приказ не создал новую войсковую часть, но лишь переименовал Отряд в Полк, а поэтому за Полком осталось старшинство Отряда. Таким образом старшинство Корниловского Ударного полка считается с 10 июня 1917 года».
Генерал Корнилов и Керенский
Ранее помешенное описание «провокации Керенским Генерала Корнилова» касалось главным образом движения на Петроград конного корпуса генерала Крымова. Приводимое ниже осветит нам взаимоотношения Генерала Корнилова и Керенского при исполнении ими долга защиты страны от врагов внутренних и внешних.
Генерал Корнилов, принимая должность Верховного Главнокомандующего, поставил непременным условием «распространение принятых за последнее время мер на фронте и на те местности тыла, где расположены пополнения Армии». Правительство дало на это «принципиальное» согласие, но разнузданная солдатская тыловая масса вместе с выразителем ее настроений — советом рабочих и солдатских депутатов — яростно обрушилась на «контрреволюционера» Корнилова. Керенский, — министр-председатель, — считая себя представителем «революционной демократии», все время оглядывался на нее и, гоняясь за популярностью слева, всячески оттягивал решение вопроса оздоровления тыла. Чем тверже и решительнее настаивал Генерал Корнилов на своем требовании, тем все более Керенский начал опасаться нового Верховного. В нем ему мерещился новый русский Бонапарт, — генерал на белом коне. Уже через несколько дней после назначения Генерала Корнилова Верховным Главнокомандующим Керенский стал подыскивать ему заместителя. Слухи об этом быстро распространились. Совет Союза казачьих войск, Союз офицеров Армии и Флота, Союз Георгиевских кавалеров вынесли постановление, что Генерал Корнилов, как истинный народный Вождь, не может быть сменен и что он «единственный Генерал, могущий возродить боевую мощь Армии и вывести страну из тяжелого положения». К этому голосу скоро присоединились общественные деятели, противоставлявшие себя «революционной демократии». Председатель Государственной думы Родзянко от их имени телеграфировал Генералу Корнилову: «В грозный час тяжелого положения вся мыслящая Россия смотрит на вас с надеждой и верой. Да поможет вам Бог в вашем величайшем подвиге по возрождению могучей Армии и спасению России».